Инго Маурер: вечная любовь к лампочке Эдисона
В умелых руках немецкого светодизайнера Инго Маурера свет становится средством, поражающим воображение. Он либо драматизирует ситуацию, либо, напротив, вдохновляет на свершения, и все это — по воле создателя светильников. Работы Маурера словно рассказывают некие истории, вырвав будничные вещи из привычного контекста, превращают унылые офисные помещения в острова света, а тоскливые станции метро — в настоящие городские достопримечательности.
Инго Маурер (Ingo Maurer), один из самых первых светодизайнеров Европы
Инго Маурер родился в 1932 г. в рыбацкой семье. Самоучка-дизайнер на родине, в Германии, ощущает себя одновременно и своим, и чужим. И, действительно, как может себя чувствовать человек, который среди общенационального стремления к твердой дисциплине и порядку призывает сотрудников держать свои рабочие столы в творческом беспорядке? Встреча с маэстро произошла на выставке во Франкфурте, где компания Ingo Maurer GmbH заняла обширный стенд с культовыми работами старейшего в Европе светодизайнера и некоторыми его новинками. Работа на стенде требовала постоянного внимания, но г-н Маурер все же нашел время для беседы. Мы говорили о свойствах света и о том, какой свет стимулирует творчество, а какой — губит вдохновение.
– Г-н Маурер, Вы создали за более чем 45 лет около 250 светильников. Как у Вас появилась любовь к свету?
– Я обнаружил ее случайно: однажды вечером 1965 г. я лежал после хорошего ужина и изрядного количества выпитого вина на кровати дешевого венецианского пансиона и пристально смотрел в потолок. Оттуда довольно низко свисала голая лампа накаливания. И я влюбился в эту лампу накаливания! Я подумал о том, насколько она важна в нашей жизни и что мы должны оказывать ей большую честь. Таким образом, возникала идея Bulb — моего первого светильника, огромной лампы накаливания, которая попала в коллекцию Музея современного искусства. Позже меня вдохновляли воспоминания о свете моего детства: я был сыном рыбака на острове Райхенау в Боденском озере. Когда мы с отцом ловили рыбу, я часто лежал в лодке и разглядывал танец солнечных лучей на воде.
– Можно ли сказать, что Вами до сих пор движет стремление поймать этот танцующий свет и упаковать его в абажур?
– Я не особенно люблю слово «абажур». Естественный свет меня вдохновляет, заставляя относиться к нему с огромной нежностью. Вы замечали? — свет как будто гладит нас, и это окрыляет. Прекрасный стимул к жизни для тех, кто чувствует силу света. Хороший светильник в состоянии передать это ощущение «доброго гения света».
– В каких светильниках Вам удалось передать это лучше всего?
– Большинство проектировщиков видит свет как чисто функциональное достижение, как продукт математики. Но нельзя просчитывать чувства! Свет делает нас счастливее. Что касается «доброго гения света», то, вероятно, это удалось мне лучше всего с “о Mei microampere”. Это подвесная лампа с листами посеребренной бумаги, встретившись с которыми, поток света меняет направление и движется вниз.
Светильник Oh Man Its A Ray Black. ©Ingo Maurer GmbH
Светильник Zettelz Italia построен по принципу более известного прототипа — ранней работы Инго Маурера под названием Zettelz. ©Ingo Maurer GmbH
Одна из вариаций на тему лампы с крыльями — Seven off the Wall. ©Ingo Maurer GmbH
Светильник Lunatic. ©Ingo Maurer GmbH
– Существует «Свет» и «свет»: какие из его видов Вам наименее симпатичны?
– Я очень не люблю безразличный свет — тот, что распространен повсюду и не дает тень. Например, этот свет в офисах — смертельный! Необходимо избавляться от этих офисов повсюду, спроектированных архитекторами как будто по принуждению. Светильники в офисах и прочих пространствах такого рода должны вызывать эмоциональный отклик, провоцировать творчество. Так, светильники Zettel’z из японской бумаги, нержавеющей стали и матового стекла часто вдохновляют людей на новые идеи.
– Что можно предложить взамен безликому свету?
– «Духовный свет». Посетите хотя бы раз паломническую церковь Нотр-Дам в Роншане, спроектированную Ле Корбюзье. Если прилечь на одну из церковных скамей под свет, который падает из световых колодцев, возникает необыкновенное ощущение — чувство, будто бы вы обнялись со светом.
– Свет может обнимать. А может ли он отталкивать?
– В некоторых ресторанах свет настолько жесткий, что я не выдерживаю. По этой причине я разработал для ресторана в Шанхае программу: посетители при входе одевают специальные прозрачные шляпы, которые защищают их от яркого света наружной рекламы. Крайне деструктивное применение света — его использование в гестапо, где не выключали свет при допросах, используя его до тех пор, пока допрашиваемый не становился безумным…
– Ваше отношение к дневному свету? Должны ли лампы в помещениях подражать дневному освещению?
– Обожаю дневной свет. Особенно мне нравятся сумерки — момент перехода от дня к ночи. Я поклонник темноты: нам всем нужна ночь, тени. Темнота — некий полог, в который я закутываюсь. В южно-европейских домах есть темные комнаты, что предполагает такую роскошь, как темноту, в яркий и солнечный южный день. Что же касается подобия искусственных источников света Солнцу, то это иллюзия. В дневном освещении каждый момент кажется другим, новым. Однако я очень ценю искусственный свет. У нас есть прекрасные технические предпосылки для того, чтобы окружать себя хорошим светом, и все же, к сожалению, большинство людей живет в плохом световом пространстве.
– В чем разница, на Ваш взгляд, между хорошим и плохим светом?
– Плохой свет чаще всего возникает, если люди обходятся неосторожно с его источниками. Я охотно написал бы книгу, проиллюстрировать которую можно было бы фотографиями, сделанными прямо с улицы: идешь, и фотографируешь окна. Ужасно, если люди подвешивают люстру коротко под потолком, хотя очевидно, что свет должен был бы распространяться гораздо дальше вниз… Бывает, я прихожу куда-нибудь и регулирую светильник — ниже или выше. Тогда мне говорят: «Ах, как мы ошибались!»
– Ваш светильник Mozzkito сияет из ситечка для чая, груша Lucellino оснащена крылом, лампа One From The Heart имеет шокирующий вид. В какой мере кич позволен тому, кто проектирует лампы?
– Я не думаю об этом. Лампа One From The Heart была изначально изготовлена как свадебный подарок для друга, а уж потом она пошла в серии.
Фантазийные формы с присутствием крылатых насекомых — одни из последних в коллекции работ Инго Маурера. ©Ingo Maurer GmbH
Фантазийные формы с присутствием крылатых насекомых — одни из последних в коллекции работ Инго Маурера. ©Ingo Maurer GmbH
– Ваши основные требования к источникам света? Например, может ли лампа слепить?
– Только одну долю секунды.
– Важно ли, чтобы у каждой лампы был свой выключатель?
– Непременно, я люблю иметь возможность включать свет.
– Что будет с трансформаторами, которые висят на многих светильникам?
– Прочь! Когда-нибудь нам удастся упразднить эти коробки…
– Вернемся к лампе накаливания. Когда-то Вы были очарованы ею. Скажите, работая со светодиодными лампами или OLED, не способствуете ли Вы ее ликвидации?
– Нет, это не так! Мои светодиодные исследования надо рассматривать как попытку расширить диапазон источников света. Я борюсь за лампу накаливания. В моем доме не найти ни одной из этих отвратительных энергосберегающих «груш». Упразднение лампы накаливания законодательным путем приведет к тому, что люди побегут к психиатру! Этот энергосберегающий свет делает нас больными. Мы можем экономить энергию иначе, например, при освещении городов.
Мои светодиодные исследования надо рассматривать как попытку расширить диапазон источников света. Я борюсь за лампу накаливания. В моем доме не найти ни одной из этих отвратительных энергосберегающих «груш». Упразднение лампы накаливания законодательным путем приведет к тому, что люди побегут к психиатру! Этот энергосберегающий свет делает нас больными. Мы можем экономить энергию иначе, например, при освещении городов.
– Некоторые торгуют Вашими светильниками как художественными объектами, другие рассматривают их как некий смешной трюк, а не предмет потребления. Как Вы сами оцениваете свои проекты?
– Как смешной трюк? Никогда! Смешные трюки недолговечны. Даже когда я позволяю себе иронию, у объекта все равно есть глубина и функция осветительного прибора. Для меня это приглашение играть с вещами. От иронии часто недалеко до сарказма, она подтачивает человека. В моих работах она играет далеко не главную роль, помогая объекту, например светодиодной люстре, выразить легкую насмешку над нашим пристрастием к люстрам! Мои работы — это, скорее, провокация, нечто, что заставляет иначе смотреть на вещи. Что же касается моих ламп как художественных объектов, то у меня нет стремления заниматься искусством. Хотя я называю свои светильники Light-Sculptures.
– Какой из Ваших проектов является любимым?
– Без всяких сомнений, это настольный светильник Don Quixote. Почему? Он все рассказывает обо мне. Если бы я должен был анализировать себя, то я сказал бы: Don Quixote — это я.
– Ваш самый важный проект? –Какой из Ваших светильников висит у Вас дома?
– Никакого. Я живу, как на складе, или в убежище на ветвях деревьев. У меня несколько прототипов ламп, но никаких картин, эскизов, дизайна, ничего.
– Вы довольно часто работаете с золотом. Можно ли назвать его Вашим любимым материалом?
– Золото может выглядеть вульгарным, но я работаю с ним все же, так как этот материал хорошо отражает.
Инго Маурер был одним из первых, кто стал работать с OLED. ©Ingo Maurer GmbH
Инго Маурер был одним из первых, кто стал работать с OLED. ©Ingo Maurer GmbH
Одна из самых футуристичных моделей — Zak Zarak. ©Ingo Maurer GmbH
– Какой город Вас больше всего вдохновляет?
– Я очень люблю Нью-Йорк. Он высвобождает массу энергии для творчества, дарит ощущение свободы и импровизации, чего часто не хватает в Мюнхене. Нью-Йорк производит несколько особенное, необычное впечатление. Например, он лоялен к смешению рас. Наверное, так должно выглядеть наше будущее. В Нью-Йорке люди менее эгоцентричные, ты становишься одним из многих, что очень расслабляет. Мне симпатичен Санкт-Петербург, особенно в период белых ночей, когда любимое мною время сумерек продлевается в разы…
В Мюнхене все слишком предсказуемо — люди идут на премьеру в театр с заранее заготовленным мнением. Однако именно здесь, в Баварии, у меня фабрика, моя большая «семья» из 60 человек. Меня привлекает и центральное положение в пределах Европы. Бавария могла бы стать чудесным местом, если бы только юмор местных жителей был другим…
– Что еще Вас вдохновляет?
– Я очень дорожу мнением жены. Без Дженни я не был бы тем, кто есть сегодня. Все самое правильное исходит от нее. Не уверен, что наши дела шли бы так же успешно, не будь она терпелива и добросердечна.
– Что в данный момент определяет развитие светодизайна?
– Точки роста там, где появляются новые технологии — LED, например, или OLED. Развитие останавливает пока что высокая цена на эту продукцию.
– Как будет выглядеть свет будущего?
– Мы хлопаем в ладоши, и возникает свет. Без формы, без всего. Но тогда у нас больше не будет лампы накаливания, о чем, конечно же, стоит пожалеть…
Записала и подготовила
Наталья Иванова
"
